воскресенье, 13 сентября 2015 г.

Очень старый новый год

Сегодня В.В. Путин поздравил иудеев с новым годом. Это натолкнуло меня на мысль поздравить – пусть пока и малочисленных – читателей моего блога – тоже с новым годом, причем с тем же самым, 7524 (или, по другому счету, 5776) от Сотворения мира. Если 14 января (1 января по Юлианскому календарю) у нас в России называют старым новым годом, то 14 сентября (1 сентября по Юлианскому календарю) можно было бы назвать очень старым новым годом. Но, в каком-то смысле, самым правильным. Вечным новым годом.
Дело не только в том, что до Петра I именно в этот день в России и начинался год (тот, кто работает с документами в архиве древних актов, знает, как переводить 7100-е года на привычные нам, от Рождества Христова, вычитая то 5508, то 5509 лет, в зависимости от месяца). Когда-то в домонгольской Руси начало года было 1 марта. И не требует пояснений, что это вполне отражало языческое мировосприятие: весеннее пробуждение природы. Церковный же год всегда начинался и начинается с осени. Это библейская традиция, сохранившаяся и у иудеев, и в Православной Церкви. (И, заметим, в школьно-студенческом мире – недаром образование и Церковь были когда-то неразрывно связаны.)
Не хочу сейчас вдаваться в сравнение теологических трактовок этой традиции. Лично для меня она отражает ощущение первозданного рая как полноты, которую невозможно ассоциировать ни с зимним сном, ни с весенним пробуждением. Райские плоды требуют завершения лета, а грехопадение – начала осени.

В библейской традиции есть и еще одна для светского человека необычная черта: начинать отсчет суток не с полуночи и не с утра, а с вечера, с захода солнца. Все наши вечерние церковные службы (всенощные бдения и т.д.) посвящены уже празднику следующего дня. Эта космологическая интуиция имеет своим обоснованием известный стих из 1-й главы Бытия: «и был вечер, и было утро: день один». Затем эта формула будет повторена после каждого акта творения с заменой числительного на «второй», «третий» и т.д. Почему первый день назван не порядковым числительным – «первый», а именно «один» (в церковно-славянском переводе «един»), может стать темой отдельного богословского размышления. Сейчас для меня важно, что противопоставлены не день и ночь (казалось бы), а утро и вечер, причем вначале вечер, потом утро. Здесь не схоластическое рассуждение про курицу и яйцо. Это, повторяю, космологическая интуиция рождения мира в последних лучах заходящего солнца – пусть еще не созданного. В начале мироздания был закат. Götterdämmerung.  

вторник, 1 сентября 2015 г.

Унижение высшего образования

1 сентября. И хотелось бы с этим поздравить. Но – обуревают сомнения. И не только потому, что отдыхать лучше, чем работать (можно и поспорить). А потому, что сам смысл преподавательской работы испытал, на мой взгляд, необратимые метаморфозы.
О развале российского образования, бездумном копировании и насаждении американской (европейской, «болонской») системы, о «рейтингобесии» и растворении образовательного процесса в бюрократической волоките и т.д. и т.п. писали много, с разной степенью убедительности и эмоциональности. Я хочу остановиться сейчас лишь на одном аспекте, который (каюсь) лично до меня «дошел»  совсем недавно. И поверг в ступор.
Дело в том, что НИЯУ «МИФИ» (бывшему «просто» МИФИ), где я учился с 1983 и тружусь с 1989 года, грозит этой осенью «государственная аккредитация». Не буду пояснять, что это такое. До конца понять, почему вуз, занимающий верхние строчки российских рейтингов и даже входящий в TOP-100 нескольких международных (не говоря уж о советском анамнезе), каждые пять лет должен доказывать, что он «не верблюд», мне лично сложно.
Однако в связи с надвигающимся микроапокалипсисом проректор по учебной части провела с преподавателями разъяснительную беседу. И из нее я вынес, по крайней мере, два серьезных вывода.
Первый: что администрация вуза перешла с русского на некий «птичий» язык. Если отбросить совершенно дикие, устрашающие аббревиатуры, новые, но уже склоняемые (РУПы, ФОСы, ФГОС-3+ и т.д.), то по отдельности слова кажутся русскими (пусть латинизмами, американизмами – неважно), но взятые вместе – непонятны, несмотря на казалось бы вполне традиционный грамматический строй (подлежащее, сказуемое, дополнение, обстоятельства …). Примерно такие же затруднения в свое время приходилось испытывать при (вынужденном) чтении марксистско-ленинской (псевдо)литературы. Я бы сказал, кардинально изменилось словоупотребление, и поплыла семантика.
Пример: слово «компетенция» (оно будет очень важным в дальнейших моих рассуждениях). Сейчас оно стало практически эквивалентным «навыку», некоему (конкретному) «знанию», «умению» (видимо, от английского «competency»). Отсюда такие выражения, как «сформировать компетенции», «овладеть (такой-то) компетенцией». В то время как традиционное словоупотребление в русском языке было совсем иное: «это в моей компетенции», «это вне моей компетенции» и т.д., зато: «проявил компетентность», «компетентный специалист».
Не все ли равно, спросите вы? Семантика, тем более в сфере научной терминологии, никогда не стоит на месте. Согласен. Вопрос в количестве, перешедшем в «качество»: текст, по крайней мере, «с листа», стал совершенно туманен. Поэтому и неудивительно, что второй, более важный, вывод не был мною сделан ранее.
Итак, внимание. Речь идет о переходе к новому образовательному стандарту, а по сути – к новой концепции высшего образования. Цитата: «раньше у нас был дисциплинарный подход, а теперь  компетентностная  парадигма».
Вынесем за скобки напыщенность. Главное суть. А суть такова. Раньше мы изучали (преподавали) дисциплины: математику, физику, химию и т.д. И результатом изучения (преподавания) должно было стать (в той или иной степени) овладение дисциплиной в целом. Теперь формулируется довольно длинный набор «компетенций» (сиречь навыков!), и под эти компетенции в прямом смысле слова «подгоняются» все программы и курсы. То есть на место стройного и целостного здания научной дисциплины приходит россыпь умений (утрирую) по заворачиванию гаек и «взятию» интегралов!
Что же сподвигло наших администраторов образования на столь кардинальную «реформу»? Ответ дается такой: разрыв между высшей школой и «производством» (в широком смысле). Дескать, приходят выпускники вузов на предприятия, в научно-исследовательские институты, лаборатории и ничего не умеют, всему их приходится учить заново. Я учился в школе еще в 1970-е годы. И эти заклинания повторялись уже тогда (запали в память). Констатировали, но – слава Богу – ничего катастрофического не предпринимали. Потому что, если человек сумел окончить вуз и овладеть дисциплиной, значит, не совсем идиот, значит, всему его можно научить. Главное: человек научился мыслить.
Конечно, «дисциплинарный подход» имеет свои границы – границы данной дисциплины. А сейчас, как никогда, нужны не просто энциклопедисты, знающие много дисциплин (хотя и таких, увы, днем с огнем не найти), но понимающие и чувствующие их взаимосвязь и взаимодополняемость. Я уверен, что именно на «стыке» наук сейчас возможны серьезные прорывы. Близкий пример из области, далекой от МИФИ: так называемая «геногеография» и «молекулярная генеалогия». Здесь буквально ощущается, как назревает интеллектуальный взрыв на «стыке» генетики, истории, археологии и лингвистики. Но для этого нужна не «компетентностная парадигма», а серьезный междисциплинарный подход. Мы должны из каждой дисциплины хотя бы навести мосты к другой, но для этого та, другая, дисциплина должна быть нам знакома и понятна. А в идеале – увидеть и преподать целостную картину мира.
Вот над чем надо думать, господа, а не ломать то, что сложилось веками, унижая высшее образование и низводя его до уровня ПТУ.